Начало здесь
От супермаркета до нужного нам двухэтажного коттеджа мы доехали минут за пять. Автоматические створки кованых ворот плавно распахнулись перед автомобилем, радушно приглашая нас внутрь. Машина въехала во двор, сделала небольшой полукруг по выложенной тротуарной плиткой площадке и остановилась возле невысокого крыльца с навесом в виде арки.
— Извините, но мне нужно сделать один звонок по работе, — сказала Старовойтова, доставая мобильник.
Она быстро нашла в телефонной книге нужный номер и прикоснулась к зелёному значку вызова.
— Алло, Тамара, что там у вас нового? — спросила Ирина Васильевна, когда на том конце взяли трубку.
— Ой, Ірина Василівна, — услышал я взволнованный девичий голос, — ви де? У нас тут таке твориться.
— Я в министерстве, потом домой. Мне что-то нездоровится. Выпью лекарства и отлежусь.
— Ой, ви, випадково, не захворіли?[1] — голос стал взволнованно-участливым.
— Нет, Томочка, просто переутомилась, вот голова и разболелась. Так что там у вас?
— Ага, так ось, — принялась с волнением рассказывать трубка. Мне не составляло никакого труда слегка поднапрячь слух, чтобы слышать всё, что говорила докторше её собеседница. — Ви уявляєте, Ильїнський помер![2]
— Да что ты! — Старовойтова сделала вид, что новость оказалась неожиданной. После общения с экстрасенсом она уже не сомневалась в том, что смерть в ожидании поживы давно бродит по коридорам больницы, вопрос был только в том, как скоро она решит переступить порог палаты.
— Правда, правда, — тараторила трубка, — так і це ще не все! Коли на сигнал прибігла чергова зміна, то побачили, що усi, хто там був, сплять: i охорона, i медсестра. Такий гомін здiйнявся… не знають, що робити. Тут треба Ильїнського рятувати, а тут тобi на пiдлозi теж люди лежать… Вiдразу ж не зрозумiло було, що вони заснули.[3]
— Ну и чем всё закончилось, — поторопила врач свою собеседницу.
— Так я ж i кажу: Ильїнський всё ж помер, а iнших у ординаторсьiй поклали — ліжок-то не вистачає.[4]
— Родственникам Ильинского сообщили?
— Авжеж. Олесь Борисович, заввідділенням, подзвонив.[5]
— Понятно, Томочка. Ну, вот пусть он со всем и разбирается. Я завтра приеду, тогда уже буду решать, что делать дальше. До свиданья.
— До побачення, Ирино Василiвна.
Старовойтова сбросила вызов и взглянула на меня. Я сделал вид, что ничего не слышал.
— Разговаривала с секретаршей, — пояснила она мне. — Ильинский скончался… остальные спят в ординаторской. Скажите, это надолго?
— Надолго что?
— Долго эти паны спать будут у нас в отделении интенсивной терапии, где посторонним вообще находиться запрещено?
— Думаю, часов пять-семь проспят. Всё зависит от организма. Если ослаблен — могут и часов двенадцать дрыхнуть, но это если человека оставить в покое и не будить. Но там ребята крепкие, так что, скорее всего, будут спать недолго.
— Понятно. Ну что, давайте я пойду вперёд, а вы уже не спеша за мной.
— Согласен.
Врач вышла из автомобиля, открыла заднюю дверцу и, достав пакеты с провизией, поднялась на крыльцо. Остановившись у дверей, порылась в сумочке, разыскивая нужные ключи, и, наконец, открыв замок, скрылась в доме. Я тоже вылез из машины, опираясь на костыли, осмотрелся. Пространство вокруг типичного двухэтажного особнячка, каких в этом ПГТ большое множество, было огорожено привычным забором из профнастила коричневого цвета. Двор, по сравнению с моим, казался совсем пустым и угрюмым. Лишь в правом углу росла одинокая, молодая берёзка. То ли хозяева не желали ничего сажать, то ли ещё не успели. Ноябрьское небо было по-прежнему затянуто тучами, по двору гулял неприятный промозглый ветерок.
Прикрыв дверь автомобиля, я направился вслед за Старовойтовой. Внутри дом тоже был полупустым и единственное, что оживляло его интерьер, так это множество живых цветов в горшках и горшочках, заполнявшие собой, практически, все подоконники. Видимо, именно из-за того, что за растениями нужен был постоянный уход, хозяйка и оставила ключи от дома подруге.
— Проходите на кухню, — послышался откуда-то справа голос Ирины Васильевны. — Разуваться не надо, — тут же предупредила она. — Полы здесь холодные, я отопление только что включила.
Я двинулся на голос и попал в просторную, светлую комнату, обставленную красивой мебелью и заполненную современными кухонными принадлежностями. Наверное, это была единственная комната в доме, которая была укомплектована полностью всем необходимым. Хотя, конечно, окончательный вывод можно будет сделать, лишь обследовав всё здание полностью. Старовойтова заканчивала выкладывать на стол свои покупки.
— Сейчас пожарю картошки с яишницей, — сообщила она, взявшись заполнять продуктами полки пустого двухкамерного холодильника. — Вы картошку, яйца любите?
— Обожаю, — слукавил я, так как дома моим главным блюдом были каши. Мясо последний раз ел уже давно, а яйца и рыбу — пару раз в неделю, больше налегая на бобовые. Я не зря в своё время интересовался буддизмом, а сейчас, благодаря интернету, убедился окончательно, что без мяса вполне можно обойтись, даже если даёшь себе интенсивные нагрузки. А верхнюю часть своего тела я нагружал регулярно.
— Вы меня, конечно, извините, — женщина обернулась и взглянула на меня виноватыми глазами, — я вас немножко обманула.
— Насчёт чего это?
— Насчёт того, что наготовлю вам еды.
— И в чём же подвох?
— Дело в том, что я вряд ли смогу побаловать вас разносолами, ведь я совсем не умею готовить. Работа всегда отнимала у меня много времени и сил. Некогда было особенно кулинарить, да и, если честно сказать, не люблю я это дело. Когда жили с мужем, то ходили в ресторан или кафе — он тоже никогда не был приверженцем домашней кухни, иногда заказывали еду на дом… Когда муж умер… тогда вообще я вся ушла в работу, тем более уже началась вся эта история с ковидом.
— С вами всё ясно… Но я и от картошечки не откажусь. Надеюсь, лучок вы купили?
— Да. Лук я взяла.
— Вот и чудненько. Тогда давайте, я помогу почистить овощи, а готовить вы уже сами будете… как получится, — добавил с улыбкой я.
Через час, поужинав жареной картошкой с яишницей и ветчиной, и запив чаем с бутербродами (Старовойтова ограничилась лишь парой печенюшек), мы распрощались с моей помощницей, и она укатила домой. Я, как не старался, и вроде бы всё понимал, но всё-таки переел, не удержался после длительного перерыва. Я, конечно, пробовал голодать, и это у меня получалось, но тогда я загодя настраивал себя на это мероприятие, и организм с пониманием откликался на мои причуды. Нынешняя же голодовка была незапланированной и спонтанной. Чтобы пища смогла нормально перевариться, я решил не заваливаться спать, как требовал того мой ум. Сказав ему решительное “Нет”, я пошёл бродить по дому, чтобы как можно лучше запомнить расположение комнат и их содержимое. Всё же я в данный момент находился здесь на нелегальном положении, и нужно было быть готовым к любым сюрпризам. Ирина Васильевна показала мне лишь самое основное: ванную комнату и спальню с постельными принадлежностями. Взяв в руки костыли, я не спеша, включая и выключая свет (уже давно стемнело), начал обследовать комнату за комнатой. Мои предположения оказались верны: мебели здесь было очень мало, лишь самая необходимая. Видимо, эта хатынка служила для её владельцев или владелицы чем-то вроде дачи, а не постоянным местом жительства. Зато горшки с цветами были, практически, в каждой комнате. В одной из них обнаружил книжную полку с несколькими любовными романами и парочкой женских детективов. Я улыбнулся — книги явно не для моего “скудного” интеллекта. В просторной гостиной, у стены, стоял большой диван с двумя креслами по бокам, а напротив огромный телевизор. Я такие большие видел только на прилавках магазинов. Стоила эта штука недёшево, да и годилась лишь для квартир или коттеджей с необъятной гостиной.
Через некоторое время усталость дала о себе знать. Решив смыть с себя дорожную пыль, я не захотел ждать, пока ванна наполнится водой. Омыв себя струёй прохладной воды из душа, которая, как известно, смывает не только физическую грязь, но и энергетическую, я поднялся на второй этаж. Вошёл в спальню с большой двуспальной кроватью посередине и, не раздеваясь, завалился на покрывало, которым кровать была укрыта. Начал было размышлять обо всём, что со мной происходило, но вскоре понял, что мысли путаются, а сон берёт надо мною верх. Не имея никакого желания с ним бороться, видимо, дало знать напряжение, в котором я находился уже много часов подряд, через минуту я уже спал беззаботным сном.
Сколько я проспал до того момента, как меня что-то разбудило, определить было невозможно: часов не было ни у меня, ни вообще в доме, мобильник был отключён, а за окном по-прежнему было темно. Я прислушался к своим ощущениям, приходя в себя и прикидывая, что могло меня встревожить. Через пару секунд я услышал звук, который, по-видимому, и явился причиной моего пробуждения. Мой обострённый слух уловил щелчок дверного замка входной двери — второй щелчок. “Неужели меня всё-таки вычислили”, — было первое, что пришло в голову. Наскоро прикинув все обстоятельства моего исчезновения из больницы, я понял, что сделать это так быстро не представлялось возможным. Предательство Старовойтовой я отмёл сразу же — не тот она человек. Я мог бы ещё как-то в ней усомниться, если бы не обладал своим редким даром читать мысли и “чувствовать” собеседника. Но тогда кто это ночью тайком пытается проникнуть в дом? Версия, что вернулась хозяйка, для меня тоже показалась маловероятной. Резко вскочив, я присел на кровати, свесив с неё покалеченные ноги. “Эх, ножки, мои ножки, — с досадой подумал я, — как бы вы мне сейчас пригодились”. Но я имел то, что имел, и исходить нужно было именно из этих обстоятельств.
Чтобы до предела обострить свои необычные чувства, я максимально расслабил своё тело. Моё подсознание тут же выдало результат: в комнате находится один человек. “Ну что ж, один — это не десять, — вздохнул я с облегчением. — С одним я ещё смогу поговорить по душам”. Взяв костыли, я, стараясь не создавать шума, направился к выходу из комнаты. Аскетичность обстановки и отсутствие всевозможных мелочей, которыми любят загромождать свои жилища падкие на всякую дешёвую и не очень ерунду хозяева, в данный момент играла мне на пользу. Пробираясь почти вслепую, очень легко можно было зацепить костылём какой-либо предмет, оказавшийся на пути в тёмной комнате, да ещё и в незнакомом доме. Осторожно приоткрыв дверь, я выглянул в коридор второго этажа. Здесь была полнейшая темнота. “Ночь тёмная, не зги не видно”, — пришла на ум цитата из произведения какого-то русского классика. Пришлось ориентироваться лишь на свои обострившиеся суперчувства. На первом этаже я услышал тихие крадущиеся шаги. Вот незнакомец подошёл к деревянной лестнице на второй этаж и начал медленно по ней подниматься. Лестница новенькая — ступени не скрипят. По стене скользнул луч фонарика, я вновь юркнул в свою комнату и замер у входа. Неизвестный, поднявшись наверх, остановился, шаря лучом вдоль по коридору, по обе стороны от себя. Так как из всех дверей только моя была сейчас приоткрыта, то он, видимо, решил вначале заглянуть именно в неё. То, что этот тип явился не по мою душу, я уже понял — за мной один бы не пришёл. Скорее всего, это был какой-то домушник. Видимо, он узнал, что дом пустует, та, что наведывается в него для поливки цветов, уехала, а значит, ничто не мешает сюда забраться и поживиться какими-нибудь вещичками. Что ж, вполне логично, вот только время своего визита он выбрал явно неподходящее.
Шаги приближались. Вот уже луч фонаря прыгнул в мою комнату, а за ним показался и его хозяин. К этому времени я успел освободить от костыля одну руку. Опершись спиной о стену, чтобы не упасть, и перенеся вес тела на одну ногу и костыль, я левой рукой схватил неизвестного за грудки и с силой притянул к себе. Чужак не ожидал ничего подобного, поэтому в первое мгновение опешил, что позволило мне без особых усилий заглянуть в его широко раскрытые глаза. Шоковое состояние у Василия (первая информация об этом человеке уже была мною получена из Ноосферы) продлилось недолго, он резко дёрнулся и, вырвавшись из моего захвата, отскочил вглубь комнаты. Конечно, ему было бы лучше выбежать в коридор и дать дёру, но его тело находилось в таком положении, что этот манёвр был для него крайне неудобным. Я же больше и не собирался его удерживать, поэтому с лёгкой душой отпустил незадачливого воришку. Это был молодой человек лет двадцати пяти. Он быстро оценил обстановку. Фонарь в руке хотя и светил куда-то в сторону, но всё же позволял разглядеть комнату достаточно хорошо. Заметив, что имеет дело с инвалидом на костылях, грабитель осмелел и рванул напролом в открытую дверь. Точнее, конечно, будет сказать, хотел рвануть, так как пробежал он не слишком далеко. На третьем шаге его ноги сами собой подкосились, и он рухнул на пол, головой прямо к моим больным стопам. Фонарик вылетел из его руки, но не погас, а продолжал светить куда-то под кровать. Этот свет, вырывающийся, словно из преисподней, создавал в помещении жутковатую и мрачную картину.
Не поняв, что произошло с ногами, и почему они вдруг подвели, Василий решил сделать ещё одну попытку сбежать с места преступления. Опершись руками о пол, он попробовал вскочить, однако ноги вновь отказались его слушать. Они подвернулись, будто разболтавшиеся, неуправляемые шарниры, и парень вновь упал, только теперь не вперёд, а назад, больно ударившись своей пятой точкой.
— Тебе лучше не рыпаться, — спокойным голосом предупредил я вора, но в его мозгу, конечно не без моего участия, он преобразовался в страшный, нечеловеческий рык, который способно извергнуть из себя разве лишь какое-нибудь ужасное, мифическое существо.
От моего голоса Василий весь как-то съёжился и, инстинктивно ощупав всё ещё непослушные конечности, спиной вперёд начал отползать в глубину комнаты. Я не стал нагнетать обстановку, а наоборот, подождал немного, давая моему нежданному “гостю” чуток прийти в себя. Когда почувствовал, что животный ужас у него сменился на более привычный страх, сказал:
— Слушай внимательно и запоминай. Ты совершил роковую ошибку, когда забрался в этот дом, и тебе придётся за неё поплатиться.
Уже достаточно напугав грабителя, я вновь вещал своим обычным голосом, чтобы тот начал к нему привыкать. Мне с трудом удавалось сдерживать себя, чтобы не рассмеяться, так как, разговаривая, параллельно считывал Васины мысли. А у него под черепушкой творилась такая неразбериха, что в первые секунды я даже не мог поймать ни одной полноценной, а главное, разумной мыслишки. Если на востоке говорят, что наши мысли прыгают в голове, точно обезьяны по веткам, то его — напоминали броуновское движение мелких частиц в тщательно взболтанной пробирке. Первые более-менее упорядоченные мысли, которые я всё же сумел прочесть, были: “Ну, навіщо я сюди припёрся? Чуяло ж моє серце, що не треба було…[6]” Я терпеливо ждал, опершись на костыли, когда в мозгу у моего “гостя” хотя бы немножечко прояснится.
— Ты меня понял? — наконец спросил я.
— Так, так, зрозумiв, авжеж[7], — залепетал несостоявшийся грабитель.
— А теперь слушай меня внимательно, Вася Машонкин, — фамилия у него была, конечно, другая — Мешалкин. Машонкиным же его прозвали старшие пацаны со двора ещё в детстве. С тех пор смешное прозвище вместе с хозяином плавно перекочевало и в его взрослую жизнь, хотя теперь, в основном, его знали больше как Васю. Услыхав своё детское прозвище, Василий немного смутился, но потом до него начало что-то доходить, и он тихо спросил:
— Але як… як ви дiзнались про моє прiзвисько? Ви хто?[8]
— Если ты узнаешь, кто я, то мне придётся тебя убить, — решил я напустить на свою особу немного тумана. — Так что называй меня просто Хозяин, потому как с этого момента ты мой слуга.
— Але ж…
— Никаких “алэ”, — строго прикрикнул я. — Или, может, ты хочешь навсегда остаться калекой безногим?
— Ні, ні, не хочу…
— То-то же. Тогда сиди и слушай.
Я подождал пока вновь в голове собеседника немного уляжется сумбур его мыслей и продолжил:
— Сейчас ты снова сможешь ходить, но не думай, что тебе удастся от меня сбежать. Я буду контролировать каждый твой шаг, каждое твоё движение на любом расстоянии. В случае неповиновения тебя ждёт неминуемая смерть. Ты меня понял?
Прочтя его мысли, мне стало ясно, что понять-то он понял, но вовсе не осознал всю степень серьёзности моих слов. Я перевёл взгляд в середину груди Василия.
— Ой, боляче, — застонал тот, схватившись за сердце.
Глаза у парня выпучились, а его челюсти, широко открывшись, так и не сомкнулись. Сейчас он стал похож на большую рыбину, выброшенную на берег, которая судорожно заглатывала ртом воздух вместо привычной воды. Сходство с рыбой ему также придавали и маленькие ушки, прижатые к черепу, словно жабры, и стриженная налысо голова. Я мысленно ослабил давление на грудь, и Василий, облегчённо вздохнув полной грудью, наконец, прикрыл рот.
— Теперь ты понимаешь, что я не шучу? — задал я вопрос, хотя теперь прекрасно “видел”, что воля грабителя сломлена, и он будет делать всё, что ему прикажут.
— Так, так, розумiю, — пролепетал свалившийся мне на голову слуга, потирая свою грудь.
Своей волей я вернул ему возможность ходить и приказал сесть на единственный в комнате стул. Василий с осторожностью встал с пола на ноги, неуверенно потоптался на месте, словно проверяя их устойчивость, после чего покорно уселся, куда ему было велено. Так как другой подходящей мебели в комнате не было, то я присел на край кровати и продолжил:
— Учти ещё и то, что я прекрасно знаю, и где ты живёшь, и где живут все твои дружки.
Со вторым утверждением я, конечно, блефовал. Но если я ему точно назову его адрес, прочитанный у него в голове, то он наверняка поверит и про друзей. “Про Свєтку не знає ніхто, — мелькнула в голове у грабителя спасительная мысль. — Якщо що, то можна сховатися у неї”.[9]
— На Светку не надейся, — злорадно ухмыльнулся я и даже во мраке комнаты смог разглядеть, как побледнело лицо Василия, — она тебе не поможет. Тем более, что мне для того, чтобы тебя уничтожить, вовсе не обязательно знать, где ты находишься. Мне достаточно лишь пожелать, и тебя так скрутит, что ты сам на пузе ко мне приползёшь… Вот только захочу ли я тебе тогда помогать, это уже вопрос.
Вот теперь мой несостоявшийся грабитель был полностью деморализован. Я чувствовал, что сомнений в моём могуществе у него не осталось. Ну что ж, теперь нужно было дать моему слуге первое задание, чтобы оценить, насколько качественно и быстро он будет и в дальнейшем исполнять мои приказы. Я привык во всём полагаться на тонкий расчёт, но и не забывал учитывать возможные случайности. Конечно, я бы мог просто подчинить его своей воле, как сделал это в больнице со Старовойтовой, но мне нужен был не зомби, а умный и адекватный помощник, который мог бы в случае опасности по-умному схитрить или по-быстрому слинять.
— Слушай, что тебе нужно будет сейчас сделать, — произнёс я. — У вас на посёлке есть круглосуточные супермаркеты?
— Один э.
— Хорошо. Тогда я сейчас напишу тебе список, что нужно будет купить, дам денег. Ты сходишь в этот магазин и приобретёшь всё, что в списке будет указано. Понял?
Парень кивнул.
— И учти вот ещё что. Если будешь качественно и быстро исполнять мои поручения, то ещё сможешь и заработать немного денег, — решил я чуток простимулировать своего посыльного, так сказать, сменить кнут на пряник. — Да, и воровать я тебе не советую. В магазине, — чтобы не попасться, а у меня — потому что опасно для жизни. По дороге в магазин я тебе слегка напомню о себе, чтобы ты окончательно поверил в то, что я не шучу и что смогу достать тебя на любом расстоянии. Так что будь готов.
— Може, не треба?[10] — робко запротестовал неудавшийся воришка.
— Надо, Вася, надо! — перефразировал я цитату из известной комедии.
Припомнив, что бумагу для записей и ручку я видел на кухне, мы спустились на первый этаж. Присев за кухонный стол, я начал набрасывать перечень необходимых мне вещей, одним глазом поглядывая на замершего у стены парня. В список я включил станок для бритья с лезвиями, несколько пар носков, носовой платок и некоторые другие мелочи. Не забыл я и про то, чем заполнила холодильник моя спасительница. Почти всё, что она купила, видимо, придётся отдать Васе, думаю, он от такого не откажется. Мне же нужна более здоровая пища, чтобы по дороге домой не растерять своё драгоценное здоровье. А значит, нужно купить не маргарин, а нормальное сливочное масло, а вместо макарон гречневую кашу. Колбасу, сосиски, бекон — тоже Васе. Пары лотков яиц вполне будет достаточно для пополнения организма белком. Можно ещё рыбки мороженой прикупить, да селёдочки — тоже вещь и вкусная, и полезная.
Закончив писать, я протянул листок посыльному, чтобы он прочёл и задал вопросы, если чего будет не ясно. Вася оказался вполне сообразительным малым и спрашивать ничего не стал. Единственное, чего я не учёл, так это предложить ему раздеться. Дом уже довольно неплохо прогрелся, а он так и стоял в своей кожаной куртке, обливаясь потом. “Ну ничего, подлечим, если вдруг простынет”, — решил я и отпустил своего подчинённого в первый пробный поход. Когда тот выходил из дома, меня вдруг посетила умная мысль: “Время-то уже перевалило за полночь, почему бы не поручить посыльному, заодно снять ещё разок деньги в банкомате?”
Я уже хотел было крикнуть Василию, чтобы тот вернулся, но тут мой разум взял верх над жадностью. “Постой, — сказал я себе. — Этот пан Сагайдачный не лох какой-нибудь. Если начнёт меня искать, то быстро вычислит — с какого именно банкомата последний раз снимали деньги. Потянет за ниточку, которая, глядишь, и приведёт к этому дому. Хрен с ними с этими деньгами, — сделал я окончательный вывод. — Будет нужно, найду вариант как их раздобыть. Остап Бендер знал четыреста способов отъёма денег, при этом не обладая никакими суперспособностями. Неужели я, со своими-то возможностями, не смогу обеспечить себя средствами для возвращения домой?”
Мысленно согласившись со сделанными выводами, я решил, что заснуть всё равно не смогу, да и не к чему пытаться, нужно ведь дождаться посыльного. Чтобы провести время с пользой, я сел поудобнее, выпрямил спину и погрузился в медитацию.
Глава 9
- [1] Ой, ви, випадково, не захворіли (укр.) — Ой, вы, случайно, не заболели?
- [2] Ага, так ось… Ви уявляєте, Ильїнський помер! (укр.) — Ага, так вот… Вы представляете, Ильинский умер!
- [3] Правда, правда… так і це ще не все! Коли на сигнал прибігла чергова зміна, то побачили, що усi, хто там був, сплять, i охорона, i медсестра. Такий гомін здiйнявся… не знають, що робити. Тут треба Ильїнського рятувати, а тут тобi на пiдлозi теж люди лежать… Вiдразу ж не зрозумiло було, що вони заснули (укр.) — Правда, правда… но и это ещё не всё! Когда на сигнал прибежала дежурная смена, то увидели, что все, кто там был, спят! Такой шум поднялся… не знают, что делать. Тут нужно Ильинского спасать, а тут тебе на полу тоже люди лежат… Сразу ж не понятно было, что они заснули.
- [4] Так я ж i кажу: Ильїнський всё ж помер, а iнших у ординаторсьiй поклали — ліжок-то не вистачає. (укр.) — Так я ж и говорю: Ильинский всё же умер, а остальных в ординаторской положили — кроватей-то не хватает.
- [5] Авжеж. Олесь Борисович, заввідділенням, подзвонив (укр.) — Конечно. Олесь Борисович, зав отделением, позвонил.
- [6] Ну, навіщо я сюди припёрся? Чуяло ж моє серце, що не треба було (укр.) — Ну, зачем я сюда припёрся? Чувствовало же моё сердце, что не нужно было.
- [7] Так, так, зрозумiв, авжеж (укр.) — да, да, понял, конечно.
- [8] Але як… як ви дiзнались про моє прiзвисько? Ви хто? (укр.) — Но как… как вы узнали про моё прозвище? Вы кто?
- [9] Про Свєтку не знає ніхто… Якщо що, то можна сховатися у неї (укр.) — Про Светку не знает никто… Если что, то можно спрятаться у неё.
- [10] Може, не треба? (укр.) — Может не нужно?
